Сегодня, 8 июля, 49 лет исполнилось бы протоиерею Алексию Тюкову, ушедшему из жизни в 45. Мы помним и любим о. Алексия, на его могилке возле Успенского храма в Демьяново – всегда цветы. Придя туда, сразу обретаешь внутренний покой и мир.  Там легко молиться и верить, что Господь упокоил душу батюшки в Своих обителях и ему там хорошо.

Предлагаем вашему вниманию подборку воспоминаний об о. Алексии, на основе материалов, ранее опубликованных на нашем сайте.

Протоиерей Борис Балашов:

«В Скорбященском храме г. Клина Бог благословил меня служить с декабря 1987 г. В самом конце 80-х годов один наш не очень активный прихожанин Валерий Петрович, которого я неплохо знал, попросил меня пособоровать и причастить престарелую маму Евдокию Ивановну, которая жила вместе с его семьей.

Я приехал к ним в квартиру, побеседовал с бабушкой, поисповедовал, причастил и пособоровал ее. За всеми моими действиями молча наблюдал подросток Алеша, сын Валерия Петровича. Прошло немало времени, и ко мне в храм пришел отец с сыном. Алексей к тому времени окончил 8 классов клинской школы № 8. Этот молодой человек категорично заявил родителям, что он решил работать в церкви. Не могу сказать, как у них проходило семейное обсуждение этого вопроса, думаю, что проблемы были. С соблюдением всех норм законодательства с 1990 г. Алексей Тюков стал работать в Скорбященском храме, исполняя обязанности алтарника, просфорника и сторожа. Окончил одним из лучших учеников вечернюю среднюю школу, очень много читал, имел хорошую память, интересовался богослужением, изучал церковный устав, читал на клиросе. Одним словом, врос в церковную жизнь прихода.

Очень значимым для духовного формирования молодого человека стало знакомство с моим духовником архиепископом Ярославским и Ростовским Михеем, опытным монахом, воспринявшим христианские и монашеские традиции церковной жизни от бывшего члена Александро-Невского братства Санкт-Петербурга митрополита Гурия (Егорова). Алексей неоднократно уже самостоятельно ездил в гости к владыке Михею.

Стремясь к служению Церкви, Алексей заочно закончил Московскую духовную семинарию. В 1995 г. молодой алтарник вступил в брак и создал христианскую семью, в которой впоследствии родилось шесть детей.

В 90-х годах появилась возможность открывать новые приходы и восстанавливать разрушенные храмы. Народ нуждался в пастырях, а их катастрофически не хватало. Поэтому, несмотря на молодой возраст, 16 июня 1996 г. Алексей Тюков принимает посвящение в сан диакона. Он служит в нашем приходе. Практически все священники, подготавливавшиеся в Скорбященском храме к пастырскому служению, вынуждены были уходить на вновь открывающиеся приходы настоятелями. Поэтому у нас снова возникла проблема с нехваткой священников, поскольку богослужения совершались ежедневно. Подобных храмов не было во всей округе вплоть до Дмитрова, Зеленограда и Твери.

С первым помощником митрополита Ювеналия – архиепископом Григорием – я обсуждал этот вопрос. В итоге мы пришли к общему мнению: предложить нашему диакону Алексею Тюкову: несмотря на его молодость, принять на себя крест пастырского служения. Когда я побеседовал с диаконом и предложил ему стать священником, он, указывая на свою неопытность, а ему тогда было 22 года, настолько разволновался, что заболел. Но, понимая, что пастырей не хватает, принял это предложение. 21 сентября 1996 г. в праздник Рождества Пресвятой Богородицы Он был посвящен в сан священника и с тех пор, вплоть до своей кончины 19 октября 2019 года, совершал свое священническое служение в Скорбященском храме г. Клина…»

 Лидия Владимировна Федорова:

«Помню еще, как он мальчиком стоял в храме. Прислонится к стенке и молится. Худенький, высокий. А потом его рукоположили, и он всю семью в храм привел. Хороший был батюшка».

Елизавета Михайлова:

«Помню, когда я впервые увидела о. Алексия Тюкова, мне было 4-5 лет. И тогда он мне показался самым красивым батюшкой, которого я только видела! Я о. Алексия знаю с детства. И для меня он, как был, так и остался добрым, внимательным и очень ласковым батюшкой. Мы ездили в паломнические поездки вместе. Он был на нашей с мужем свадьбе, знает хорошо нашу семью. Душевных сил его большой семье и Божьего благословения».

Елена Кислова:

«Мое первое общение с о. Алексием произошло  много лет назад при тяжелых для меня обстоятельствах. У меня умирал папа.  Как и многие из его поколения он был крещен в детстве, но в храм не ходил.  На тот момент я и сама была захожанкой, а не прихожанкой.  Однако мысль, что близкий и родной человек может уйти в мир иной без покаяния и причастия меня ужасала, а потому я несколько раз заводила с папой разговор об этом. И вот, в очередной раз, видимо, чувствуя, что силы его оставляют, он дал согласие на приход священника.  Я тут же побежала в Скорбященскую церковь. До сих пор помню то свое состояние:  отчаяние, смятение, растерянность. Узнав, зачем я пришла, меня отправили в храм, где заканчивалась служба. Вышел священник, им оказался о. Алексий. «Исповедовать нужно больного или умирающего?» — спросил он.  Понимая, что папа умирает, произнести само это слово я не могла. Но, наверно, выражение моего лица  в тот момент сказало все, потому что о. Алексий ответил, что сейчас же приедет, узнал адрес. Потом  немного поговорил со мной, ответил на мои, как я сейчас понимаю, глупые вопросы, попытался немного меня успокоить. В нем я почувствовала и искреннее желание помочь, и сочувствие. После короткой беседы с о. Алексием я шла домой ободренная. Через какое-то время приехал и батюшка. Я вновь переживала, как пройдет у папы первая в его жизни сознательная исповедь, не передумает ли он, не помешают ли сильные боли…  С Божией помощью все прошло благополучно. После причастия папе стало легче, он как-то просветлел. А спустя несколько дней упокоился с миром.

Позже, придя работать в храм, я узнала о. Алексия и с другой стороны: как очень глубокого, начитанного человека. Несмотря на кажущуюся серьезность, он ценил хорошую добрую шутку. А еще он очень любил богослужение и, казалось, знал о нем все. И, конечно, нам всем будет его очень не хватать. Вечное ему Царство!»

 Юлия Павлюк:

«Мое знакомство с о. Алексием началось с небольшого недоразумения. Я не так давно приняла Православие и начала работать при храме, в т.ч. фотографировала. Во время богослужения фотограф – человек лишний, поскольку людям это мешает, а работать незаметно очень сложно, и я всегда это остро ощущала. Но в Великие праздники или какие-то особые дни прихожане чаще воспринимают его присутствие с улыбкой.

Была Великая Суббота, день особый, тихий, в душе уже трепетало предвкушение Пасхи и лица людей, которые подходили к Плащанице и освящали куличи в храме, тоже были какими-то тихими и просветленными. Было красиво и торжественно, я фотографировала, очень увлеклась, и уже не замечала, что девочки, на которых я направляла в этот момент объектив, были смущены.

О. Алексий, стоя на амвоне, кропил куличи, и заметив это, довольно резко меня одернул. Я не обиделась, поскольку понимала, что он прав, но на какое-то время вышла из храма.

Встретив меня через несколько дней, о. Алексий попросил записать на флэшку фотографии с последних праздников, видимо, он хотел меня поддержать. Так я и стала записывать ему фотографии постоянно, и мне очень нравились слова, которые он часто повторял: «Вы не только мои фото запишите, что мне на свою рожу-то смотреть, мне нужно всех – наших!»

Еще мы встречались на богословских курсах, он преподавал «Литургику». Ни разу не видела у него в руках какого-нибудь листочка, конспекта – он мог часами говорить по памяти на любимую тему. К сожалению, я пропустила много занятий и обратилась с просьбой перенести экзамен на осень, сказав, что мне нужно больше времени на осмысление Православного богослужения. «Вам на это потребуется вся жизнь», – ответил он.

О. Алексий очень трепетно относился ко всему, что имеет отношение к Православию. Многие называли его строгим батюшкой и цитировали фразу, которую он нередко говорил на исповеди: «Больше ничего не припомните за собой за последнее время?» Могу предположить, что это была строгость не к людям, которые его окружали, а ко греху, ну и строгость к самому себе, конечно. Он очень не любил невежество, которого, к сожалению, так много – мы очень мало знаем о своей вере, ценил правильную литературную речь. Я бы сказала, что он был, если можно так выразиться, прекрасно несовременен, как бы вне времени.

Можно долго проработать рядом с человеком (или даже прожить), как-то общаться, но его не почувствовать, к сожалению, так часто бывает. Но порой люди, имеющие что-то родственное в духовном плане, помогают открыть других людей, а иногда и Бога, и происходит это самым непостижимым образом.

Моя подруга, у которой были очень серьёзные семейные проблемы, спрашивала, к кому из священников лучше подойти с вопросами и на исповедь. Про о. Алексия в тот момент я ничего ей сказать не смогла, – не знала, что сказать. Проблемы её росли как снежный ком, желание идти на исповедь пропорционально уменьшалось, она запутывалась всё больше, а мы ничем не могли ей помочь. Она очень любила Псалтирь, и как-то раз про неё у нас зашел разговор. А я эту книгу-то и в руках тогда ещё не держала ни разу, но отдельные псалмы мы все слышим постоянно.

 До храма она, к сожалению, не дошла, попала в больницу, и оттуда уже не вернулась, ей было всего 48 лет. Отпевали её в Скорбященском храме после литургии, но гроб находился в храме с вечера, и над усопшими ночью читали Псалтирь. По воле Божией (не могу назвать это совпадением) псалмы читал о. Алексий. Он тогда уже был болен, но молился всю ночь, с небольшими перерывами, с теплотой, любовью, и такой искренней, глубокой верой в то, что Бог – рядом, и у Него все живы, что эта вера передавалась и нам, и это было большим утешением.

О. Алексий ушёл из жизни в 45, так рано. Хочется пожелать душевных сил и Божией помощи его замечательной дружной семье в том, чтобы перенести утрату. Царствие Небесное и вечная память о. Алексию!»