Автор: Протоиерей Аркадий Штейнберг
Первой и самой серьезной ошибкой в молитвенном деле является отсутствие молитвы. Это происходит либо потому, что человек никогда не молился и не знает, как к этому приступить (а часто — и зачем?..), либо потому, что «заботы века сего» настолько обессилили человека, что для Бога уже не остается места в его жизни. В обоих случаях человек не стремится к Богу, и это гибельное состояние называется духовной смертью. Такой смертью умерли наши прародители в раю после вкушения запретного плода, как и предупреждал их Бог: «А от дерева познания добра и зла, не ешь от него; ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь» (Быт. 2, 17). Нет, формально они остались живыми и действующими, только человек, в результате грехопадения, не захотел Бога, не захотел общения с Ним, стал скрываться от Него между деревьями рая, избегая «ненужных» теперь разговоров. И, если бы Сам Бог не обратился к нему, у него уже не нашлось бы слов для беседы. Но и те, что в результате нашлись, — вымучены и дышат самооправданием и желанием поскорее отделаться от неловкой ситуации. В общем, человек как бы отвечает Богу: «Отстань от меня, я теперь сам «как боги, знающие добро и зло» (Быт. 3, 5), то есть знаю, что для меня хорошо (читай — что мне хочется), и что плохо (чего мне не хочется), я самодостаточен для себя!» И, пока мы находимся в состоянии ветхого Адама, не обновленные благодатью Христовой, это отношение для нас является естественным. Поэтому нам и не хочется ни молиться, ни ходить в храм Божий, ни читать Священное Писание, — словом, жить духовной жизнью. Нам Бог не нужен!
Это ужасно, но это так. Выход из этой смертельной болезни один — делать не то, что тебе хочется, а то, что тебе нужно. И первое из этих дел — побуждение себя на молитву (то есть к Богообщению) и понуждение на этот тяжкий молитвенный труд. И при этом понуждении, то есть борьбе с собой, нас ждут еще и дополнительные препятствия, чинимые падшими духами, чтобы оторвать нас от общения с Богом. Поэтому святые, опытно прошедшие эти искушения, оставили нам в помощь указания о молитвенном делании, чтобы мы не смущались, а знали, что нас ожидает. И первое из этих указаний-наставлений — «молитва требует борьбы до последнего вздоха». Посему, дорогие, не будем унывать в беспечности, но бороться, зная, что труд наш не напрасен, тем более, что Сам Господь непрестанно взирает на мужественного труженика и незримо помогает ему.
Для новоначальных, каковыми мы являемся в подавляющем большинстве, Церковь указывает посильный путь молитвенного труда — ежедневное молитвенное правило, состоящее из чтения утренних и вечерних молитв по молитвослову, или, если трудно, — хотя бы посильной части их. Здесь уместно напомнить о трех важнейших свойствах правильной молитвы (учение о молитве св. Игнатия Брянчанинова):
1. внимание к смыслу молитвы;
2. благоговение, требующее неспешности;
3. покаянное предстояние.
В соответствии с этим мы сталкиваемся с первыми тремя ошибками на молитве. Невнимательная или формальная молитва, собственно, молитвой не являющаяся, — это пустое вычитывание молитвенного правила. Такое часто случается, когда молитвослов стал уже книжкой привычной и часто «правила» уже выучены наизусть. Душа ищет легкого широкого пути — не молиться. Здесь следует сделать одно замечание: если борьба идет за саму молитву, то есть вопрос стоит так — читать или не читать («опустить молитвенное правило» — и звучит-то так благочестиво и даже красиво, специально для «отчета» на исповеди), или же читать полностью или сократить, то ответ ясен — читать обязательно, хоть как-то, хоть сколько-нибудь, но читать. Это последний рубеж, с него бегут только дезертиры.
Второе искушение — поспешное неблагоговейное чтение молитв, так как обычно, с привыканием, на них «почему-то» не остается времени. Следует поискать в распорядке дня какое-то время для того, чтобы спокойно помолиться, может быть, отказавшись от чего-то привычного, например, вечернего телевизора, или, если сами не можем сообразить, посоветоваться с духовником — как быть. Крайне нежелательно, но, в виде исключения, возможно сокращение молитвенного правила. Такие решения лучше принимать с благословения духовника. Заметим здесь также, что молитвенное чтение может быть и достаточно быстрым (лучше сказать — бодрым), но обязательно, в таком случае, должно быть внимательным.
Третье искушение — отсутствие покаянного настроения. Как правило, это восторженная молитва, точнее, молитвословие, исходящее из неправильного духовного устроения. Это путь в прелесть, то есть самообман, самовозвеличивание, желание духовных высот, откровений, видений, чудес и прочих явных сверхъестественных подтверждений собственной святости. Это — самое опасное из всех видов искушений, ибо оно разрушает главное — результат молитвенного труда, рождающееся из него смирение, умиление и слезы покаяния. Это также один из критериев правильной молитвы. Если же мы чувствуем в сердце некое тонкое тщеславие после молитвы или горделивое превозношение, или собственное «духовное возвышение», то мы в ошибке. Это искушение свойственно обычно тем, кто уже «чего-то достиг», тем, кто кроме обычных молитв читает каноны, акафисты, ездит в паломнические поездки — в общем, ведет чрезвычайно активную православную жизнь. Конечно, это не означает, что не нужно читать ничего сверх обычных молитвенных правил или ездить в паломничества по святым местам, но нужно всегда помнить о себе, что «ты несчастен, и жалок, и нищ и слеп и наг» (Откр. 3, 17), и, тем более, ограждать свои успехи, если только они не мнимые, страхом Божиим и смирением.
Перечисленные выше ошибки и искушения можно назвать естественными, так как причины их коренятся в нашей падшей природе. Собственно же искушениями во время молитвы называются действия падших духов, препятствующих молитве или извращающих ее. Таким искушением, прежде всего, являются помыслы — то есть мысли, приходящие к молящемуся и отвлекающие его от молитвы, так что устами он как бы продолжает молиться, а ум и сердце остаются далече. И так можно провести все время келейной молитвы, все «положенное прочитать», или пробыть в храме за богослужением от начала до конца, совершенно не молясь. Поэтому в нашествии помыслов, часто, кстати, весьма благочестивых или даже жизненно необходимых, но относящихся к посторонним предметам, мы можем уразуметь злобу врага, желающего нам только одного — вечной погибели. Выход из этого искушения один — прекратить «посторонние разговоры», то есть «не принимать», не обращать на них никакого внимания, само же внимание обращать на читаемую молитву, «вкладывая ум в ее слова». Заметим здесь, что от помыслов, то есть приходящих мыслей, сами мы избавиться не можем, только благодать Божия может нам дать эту вожделенную тишину и свободу от них. Если же они идут, каким бы содержанием они не прикрывались — благочестивым по виду или богохульным, безвидным или представляющим некий вид уму, блудным и непристойным, сквернословным или ничего не значащим, пустым, — не будем никоим образом обращать на них внимания, как на разрушающих наше обращение к Богу, и не будем смущаться. Святые отцы предлагают нам следующий опыт — образ борьбы с помыслами — ум, стоящий на страже сердца, поражает приближающийся помысел именем Иисусовым (в молитве Иисусовой), не дает ему войти в сердце человека. Именно этот образ объясняет слова 136 псалма пророка Давида: «Блажен, иже имет и разбиет младенцы твоя о камень» (Пс. 136, 9). Младенцы — это не окрепшие в сердце, а только пришедшие извне помыслы, камень же — Христос. Следует отличать помыслы вражьи от благодатного ответа на искреннюю сердечную молитву. Помысел вражий всегда вносит в душу смущение или пустоту и имеет привкус лукавства; дух человека в этом случае всегда как бы неспокоен. Наоборот, благодать всегда делает ум ясновидящим истину, сердце — кротким и спокойным, «и мир Божий, который превыше всякого ума, соблюдет сердца ваши и помышления ваши во Христе Иисусе» (Флп. 4, 7). Есть и внешний признак для различения помыслов: Бог, прежде всего, показывает человеку его грех, но при этом душа чувствует не отчаяние, а радость покаяния и желания избавления от него в том же мирном духе. Враг же стремится при том же внешнем помысле внушить отчаяние и ненадеяние на милость Божию.
Следующий вид искушения — это бесовские видения. Они могут быть как видимыми телесными очами, так и возникать в уме в форме зрительных образов. Могут быть в виде явления света или ангелов, или святых, или даже Самого Христа — естественно, ложно. Категорическим требованием святых отцов в их учении о молитве является неприятие никаких видений. Мы грешные люди и не достойны видеть ни святых, ни света Божественного (то есть Фаворского!), ни, тем более, Спасителя Господа. Нам требуется единое на потребу — покаяние, которое не отнимет, но сохранит нас в благодати истинного молитвенного Богообщения. Если же человек начинает доверять этим видениям, и, еще хуже, — искать и ждать их, то он впадает в бесовскую прелесть и, в конце концов, гибнет, сходя при этом с ума. Спросят — а разве не бывает действительных явлений святых или ангелов или Самого Господа? Бывают! — ответим мы любопытствующим, но не нам. Критерий смущения благодатного мира в душе здесь также действует, но за благоразумие почитается неприятие видения для нас, как недостойных, что похваляется Господом. В любом случае, необходима чрезвычайная осторожность и следование, даже в кажущихся очевидно-благодатных чувственных чудесных явлениях, совету святых отцов — «не принимай и не хули».
К этому искушению примыкает еще одна ошибка в молитве, которая часто и рождает самое искушение — молящийся «включает» воображение и начинает чувственно, как бы видимо, представлять себе к кому обращена его молитва — Христа, Божию Матерь, Святую Троицу, святых, ангелов и т.д. По учению святых отцов молитва должна быть «безвидной», воображение должно молчать, лишь ум вкладывается в слова молитвы, дальнейшее — дело благодати. К сожалению, этот неправильный образ молитвы принят как основной в католицизме и породил множество прельщенных мнимо-святых.
В заключение хочется привести слова прп. Варсонофия Оптинского: «Диавол может дать человеку все — священство, монашество, архимандритство, епископство, патриаршество, но не может дать молитвы Иисусовой». И, хотя это сказано в обращении к монашествующим, но суть их ясна и для мирян: истинная молитва — это дар Божий. Последуем же за этим даром, потрудимся, чтобы вернуться к блаженному Богообщению, и время молитвы станет для нас самым желанным временем истинной жизни.
И последнее, бывает, что молитва «не идет», и при усердии, и при внешней правильности. Посмотрим тогда на свою жизнь и на состояние души, соответствуют ли они заповедям Евангельским? Ибо и к нам в обобщении обращены слова Первоверховного апостола: «Также и вы, мужья, обращайтесь благоразумно с женами… оказывая им честь как сонаследницам благодатной жизни, дабы не было вам препятствия в молитвах» (1 Пет. 3, 7). Ибо, если верно речение: «Как человек молится, так он и живет», то не менее важно и обратное: «Как человек живет, так он и молится».
