Композитор А.Д. Кастальский: к 160-летию со дня рождения

Автор: священник Анатолий Трушин

 «Пока жив Александр Дмитриевич, жива русская музыка: он владеет русским голосоведением
и доведет свое уменье до высшего мастерства» (Из воспоминаний Н.А. Римского-Корсакова)

Александр Дмитриевич Кастальский родился 16 (28) ноября 1856 г. в се­мье московского священника и ма­гистра богословия Димитрия Ива­новича Кастальского1. В семье Кастальских было девять детей, пятеро из которых были маль­чиками. Но никто из сыновей священника Димитрия так и не пошел по стопам своего отца: четверо пошли по технической линии, а Александр решил посвятить себя музыке и поступил в Московскую консерваторию.

Из воспоминаний самого Александра Кастальского мы знаем, что особой тяги к знаниям, да и к самой музыке у него в детстве не было: «отец, не замечая за мной особого влечения к музыке, поместил меня во Вторую московскую гимназию, где я учился с грехом пополам. Но моя мать, бойко игравшая на фортепиано, а в юности певшая и регентовавшая в институтском церковном хоре, вероят­но, заметила во мне некоторое музыкальное дарование, так как пробовала учить меня на фортепиано и заставляла петь варламовские и гурилевские романсы и песни. Один из моих многочисленных дядей, большой любитель народных песен, просвещал и меня по этой части. Если прибавить посещение церковных служб с певчими (помню начало одного пас­хального концерта, где басы начинали: «Днесь усяка плоть веселится…») да колокольный звон, – то этим, кажется, и исчерпывались мои музыкальные впечатления и художественное образование в период 8–18-ти лет. Помню, я что-то пилил на двухрублевой скрипке, ду­дел в какие-то дудки; любил играть на гре­бенке, натягивая на нее бумажку (под руко­водством вышеупомянутого дяди), а также неизменно таперствовал по слуху на семейных вечеринках. Пробовал и сочинять (что — хо­рошо не помню), причем необходимые тео­ретические сведения почерпал из какого-то старинного отцовского энциклопедического словаря. Но эти занятия были так, между про­чим: я увлекался химией, чтением сельскохо­зяйственных книг и, по окончании гимназии, собирался поступить в Петровскую сельскохо­зяйственную академию.

Поворот на музыкальную дорогу про­изошел совершенно неожиданно: одному из консерваторских преподавателей, П.Т. Коневу, случилось как-то в гостях услыхать мою им­провизацию на фортепиано (1874 г.). Он стал склонять меня к поступлению в консервато­рию, часто зазывал к себе, играл мне Бетхове­на, Шопена, Шумана, заставлял меня прелюдировать за фортепиано и… я поверил в свои музыкальные способности²».

В период с 1876 по 1881 гг. Кастальский учился в Московской консерватории³. Тео­рию музыки он проходил под руководством П.И. Чайковского, Н.А. Губерта и С.И. Танеева. Но, несмотря на консерваторские уроки, Александр Дмитриевич по большей части за­нимался самообразованием. Из его автобио­графии мы знаем о том, что и музыка была ему не особо в радость: «Не скажу, чтобы я че­ресчур увлекся музыкой, поступив в Москов­скую консерваторию (1875 г.). Мои дарования никем, кроме Конева, особенно замечены не были, да и сам я проходил курс не борзо, одо­левая науку не без труда; не прочь был при случае и увильнуть от уроков (ходить в кон­серваторию приходилось пешком и далеко, иногда по два раза в день). Фортепианными упражнениями надоедал домашним. Помню, одно лето перенесли мою рояль в садовую бе­седку; погода стояла жаркая, и я упражнялся, наливая себе за ворот воды для прохлады.

Мое музыкальное развитие заключалось, главным образом, в слушании симфониче­ских концертов и репетиций к ним; помогал в оркестре, играя в группе ударных. Зараба­тываемые уроками небольшие деньжонки я нередко тратил на покупку партитур исполня­емых сочинений. Изучал «Руслана», симфонии Бородина, оркестровое «Садко» Римского-Корсакова, сборники песен Балакирева, Мельгунова. Думаю, что этим путем развил себя больше, чем консерваторскими задачами. К классикам особого тяготения не имел.

Припоминаю в этом же периоде хорошее исполнение хором Сахарова Литургии Чай­ковского, которая, при моем тогдашнем тяго­тении к бородинско-мусоргско-корсаковско- балакиревскому направлению, не произвела на меня особого впечатления. Вообще, в цер­ковной музыке был полным профаном, хотя и чувствовал эффекты хоровой звучности.

Несколько позднее я имел счастливый случай познакомиться с образцовым веде­нием хорового дела, посещая репетиции хора Большого театра под управлением У.О. Авранека. И здесь, на спевках духовных концертов, впервые познакомился с Турча­ниновым, Есауловым, Львовым, концертами Бортнянского и прочим».

В 1883 г., вернувшись с военной службы из 3-й батареи 1-й гренадерской артиллерий­ской бригады имени Его Высочества Карла Прусского в Кремле, будущий композитор решил начать трудовую карьеру на ниве на­родного образования и отправился служить учителем в провинциальный город Козлов. Там он занимался музыкально-просветитель­ской деятельностью, преподавал в железнодо­рожном Техническом училище, организовал хор и оркестр из рабочих и служащих. Тогда же создал свои первые сочинения (дуэты для виолончели с духовыми инструментами, на­броски оперы «Мцыри», впоследствии унич­тоженные, и др.). В 1884 г. Александр вернулся в родную Москву и некоторое время зани­мался музыкой с рабочими Прохоровской Трехгорной мануфактуры – одного из самых крупных в те годы в России предприятий по производству тканей. В то же время он давал уроки музыки в московских городских шко­лах, делал различные аранжировки и руково­дил несколькими любительскими хорами.

С 1887 г. Александр Дмитриевич был при­глашён⁴ в Московское Синодальное училище церковного пения в качестве преподавателя фортепиано⁵. С 1891 г. Кастальский – испол­няющий обязанности помощника регента Синодального хора. В 1897 г. он становится помощником регента, с 1901 г. – исполняю­щим обязанности регента, а с 1903 г. – вторым регентом. Всё это время, до октября 1907 г., главным регентом и руководителем Сино­дального хора был Василий Сергеевич Орлов⁶. Кастальский же был руководителем хора с ок­тября 1907 г. по февраль 1910 г., когда его на этой должности сменил Николай Данилин. С этого же года Кастальский становится дирек­тором Московского Синодального училища.

Александр Дмитриевич попал в Сино­дальное училище и Синодальный хор накану­не их реформирования, целью которого было создание церковно-музыкального центра, призванного заниматься восстановлением и изданием древних церковных роспевов, обра­боткой их в духе русской церковной традиции и образцовым исполнением этих обработок. В стенах Синодального училища церковного пения Кастальский и сложился как родона­чальник нового направления в русской ду­ховной музыке, основанного на развитии древних обиходных роспевов и традиций народного пения. Но до того, как он смог сказать новое слово в деле обработок и гар­монизаций древних церковных песнопений и роспевов, им уже были предприняты пер­вые такие попытки. Однако эти пробы были найдены неудовлетворительными, так как в этот период⁷ главенствовало мнение С.И. Та­неева, что церковные мелодии надо не гармо­низовать, а контрапунктировать по образцу западных мастеров XV-XVI вв. Кастальский подобной техники не имел, хотя и пробовал иногда применять разные контрапунктиче­ские методы к православным песнопениям. Позже найденный подход Кастальского к об­работке древних церковных роспевов стал для большинства музыкантов бесспорен. Его со­чинения вдохновили многих композиторов на творческие поиски. В их числе был и Сергей Васильевич Рахманинов.

Как теоретик музыки, Кастальский специ­ализировался в гармонии русской народной песни, особенно пристально – в последний, советский период своей жизни. Учёный на­стаивал на том, что звуковысотная система русской народной музыки самостоятельна, то есть независима от «школьно-композиторской практики» (по-видимому, следует по­нимать – независима от западноевропейской, классико-романтической практики компози­ции), что она «покоится на других, своих ос­нованиях и в устройстве звукорядов и ладов, и распределении каденций, и ритмической свободы, и её богатства, и расположении го­лосов, и гармонических созвучий, и манеры их соединения». При том, что Кастальский ка­тегорически отвергал самую идею западного влияния на русский музыкальный фольклор, он тем не менее анализировал тот же самый фольклор с применением категорий и терми­нов западноевропейской тональной гармо­нии, находя в русской народной песне «мажор с повышенной IV ступенью» (вместо лидий­ского), «минор с низкой II ступенью» (вместо фригийского) и т. п. Своё представление о «народной» музыкальной системе Касталь­ский стремился внедрить в преподавание, в виде особого курса «русской гармонии на народно-национальной основе».

После революции Кастальский, пытаясь спасти училище, идет к Луначарскому⁹ и даже находит у него понимание. Но его ставят перед выбором: либо полный развал училища (что произошло с Синодальным хором), либо перевод его в ведение Наркомпроса и, соответственно, реформирование. В 1918 г. учили­ще было преобразовано в Народную хоровую академию. Но церковной музыке Кастальский всё равно не изменил. В одной из своих статей 1918 г. он писал: «Помимо широкого изучения народной песни и музыки, тесно связанных с обиходными напевами, церковный художник должен быть хорошо осведомлен в русском народном искусстве вообще, чувствовать связь между различными его отраслями, уга­дывать цельность всего храмового искусства; должен знать подробности и архитектурного национального стиля (церковного в частно­сти) с его символикой, разбираться в школах и эпохах русской иконописи, ее идеях и во­площениях, отличать свое от наносного из­вне и во фресках, и орнаменте, и одеяниях, и утвари. Впитать в себя образцы словесного народного творчества, знать народный быт, обряды и прочее, словом, проникнуться иде­ями народности в широком объеме. В своей специальной области, помимо знания напе­вов, порядка церковных служб, устава, ритуа­ла, поэтического содержания богослужебных текстов, ему придется разбираться в вопросах церковно-художественных, различать церковно-музыкальные настроения, знать или, вернее, чувствовать, что соответствует хра­мовому искусству и что не подходит, словом, усвоить церковный стиль. Думается, что такой специальной подготовкой можно воспитать русских художников для нашей церковно-музыкальной нивы. Общеконсерваторское обра­зование при этом не только не будет помехой, но, напротив, поможет им ярче оттенить му­зыкально-национальные особенности цер­ковного стиля и вообще русского народного склада».

Пять лет спустя академию соединили с консерваторией, и жильцы Синодального дома стали ее преподавателями. Между тем, несмотря на всеобщее уважение людей, Алек­сандра Дмитриевича тоже начали притеснять и его «уплотнили» (в его квартиру въехали инженер и литератор, ее приходил смотреть рабочий, отец пятерых детей). Кастальский и его семья голодали, выручала лишь помощь Рахманинова из-за рубежа¹⁰. Благодаря этому «долларовому баловству», как говорил сам Ка­стальский, на столе иногда появлялся сыр и другие, ставшие деликатесными, продукты.

17 декабря 1926 г. Александр Дмитриевич Кастальский умер. До самой своей смерти Кастальский, прозванный в творческой среде «красным профессором», писал заказанные ему церковные песнопения. Под подушкой Кастальского было найдено последнее его сочинение, которое он писал уже будучи на смертном одре – «Во Царствии Твоем».

Вспоминая последние дни и отпевание ве­ликого композитора, музыковед Е.Н. Лебедева писала, что при одной из встреч Кастальский «сказал Данилину, но так, чтобы кроме него никто этого не мог слышать: «Ты меня от­пой». Тут же были и Наталья Лаврентьевна, и сын А.Д., но этого не слыхали. Данилин со­вершил положительно подвиг, исполняя волю покойного. Он первый пропел панихиду у гроба А.Д., позвал духовенство, пел заупо­койные сочинения Кастальского, провел все отпевание. И когда после отпевания понесли гроб к консерватории и затем к бывшему Синодальному училищу, квартире А.Д., то старые «синодалы» мощными голосами пели по улице «Святый Боже», пели почти до клад­бища с перерывами, и при опускании гроба в могилу раздавалась далеко «Вечная память». Словом, ученики сплотились у свежей могилы дорогого учителя на Новодевичьем кладбище и дали друг другу слово продолжать его дело, сплотиться и организовать музей его имени в его комнате».

Старший научный сотрудник Государ­ственного института искусствознания, кан­дидат искусствоведения Светлана Георгиевна Зверева следующими словами характеризует жизнь и творчество Александра Дмитриевича Кастальского: «Действительно, творчество

Кастальского не оставляет равнодушными тех, кто открыт к русскому музыкальному наследию и к русскому мелосу, поскольку Ка­стальский и роспев, Кастальский и русская музыкальная интонация – это синонимы.

Диапазон задач, которые ставил перед со­бой Александр Дмитриевич, очень широк. В его наследии есть сочинения, предназначен­ные для парадных и рядовых богослужений, для профессиональных и любительских хо­ров, для смешанных и однородных составов, для концерта и храма. Однако в духовно-му­зыкальном наследии Кастальского нет «об­щих» или слабых мест. Даже самые скромные задачи композитор выполнял безукоризненно и с великолепным чувством стиля».

Точное число работ Александра Дмитри­евича Кастальского не установлено. В начале XX в. было опубликовано и перечислено в каталоге П.И. Юргенсона 73 духовных хора. В начале XXI в. исследователи располагают сведениями уже об около 150 духовно-музы­кальных сочинениях и переложениях Касталь­ского.

***

Вниманию читателя мы предлагаем сочи­нение Александра Дмитриевича Кастальского «Милосердия двери». Мы же в свою очередь сделали переложение этого сочинения для мужского хора.

Это песнопение является не только об­работкой нескольких знаменных попевок, соединенных им в одно целое, но и одним из первых его удачных сочинений на церковно- музыкальном поприще, которое вошло в ре­пертуар многих церковных хоров. И именно это сочинение по выбору Степана Смолен­ского, который в 1901 г. был назначен на пост управляющего Придворной певческой капел­лой в Петербурге, «прозвучало перед святым праведным Иоанном Кронштадтским. Он пришел в величайшее умиление и горячо мо­лился, слушая «Милосердия двери» Касталь­ского¹¹».

 

1. Получив степень магистра богословия за работу «О домашнем употреблении Библии у славян», Дмитрий Иванович в 1848 г. был принят на службу в Московскую духовную семинарию, где преподавал патрологию, логику, психологию, латинский и немецкий языки. В декабре 1851 г. митрополит Московский Филарет рукоположил его в священный сан и назначил священником Николаевской церкви при Московской духовной семинарии. С 1853 г. отец Димитрий служил в разных московских храмах и был верным помощником и сподвижником святителя Филарета. После его смерти отец Димитрий основал епархиальное женское Филаретовское училище. Открытие его состоялось в 1875 г. Известный московский священник, проповедник и духовный писатель, отец Димитрий окончил свои дни 26 ноября 1891 г., будучи настоятелем Казанского собора на Красной площади.
2. Александр Дмитриевич Кастальский. О моей музыкальной карьере и мои мысли о церковной музыке.
3. Завершил курс консерватории Кастальский уже много лет спустя экстерном — в 1893 г. в композиторском клас­се С.И.Танеева, сдав экзамен на звание свободного художника.
4. Александр Кастальский поступил в преподаватели Синодального училища по рекомендации своего консерва­торского профессора Петра Ильича Чайковского. Несмотря на признание Кастальского, что он отнюдь не относился к самым прилежным ученикам Чайковского и «не прочь был при случае увильнуть от уроков», Петр Ильич безоши­бочно определил его дарование как талант духовного композитора.
5. В последующие годы Кастальский вел также сольфеджио, контрапункт свободного стиля, музыкальные фор­мы, народную музыку, обычное пение, методику церковного пения, уставное пение.
6. Василий Сергеевич умер 10 ноября (23 ноября) 1907 г.
7. До 1890-х гг.
8. Собственно говоря, Степан Васильевич Смоленский и являлся той путеводной звездой, которой и начал руко­водствоваться, после своих неудачных попыток обработок роспевов и песнопений, Александр Кастальский. Резуль­таты деятельности Смоленского в Москве превзошли все ожидания. В созданной им атмосфере громадного пиетета перед церковно-певческим наследием родилось композиторское направление, деятелями которого стали многие пре­подаватели и ученики Синодального училища.
9. Анатолий Васильевич Луначарский (11 [23] ноября 1875 — 26 декабря 1933) — российский революционер, совет­ский государственный деятель, писатель, переводчик, публицист, критик, искусствовед.
10. Именно к С.В.Рахманинову обратился А.Д.Кастальский с просьбой найти ему место, чтобы уехать из России. В 1924 г. появилось предложение о работе преподавателем музыки в Антиох-колледже в штате Охайо, но Касталь­ский, к тому времени уже тяжело больной, не смог его принять.
11. С.Г. Зверева. Александр Дмитриевич Кастальский: судьба церковного композитора на переломе эпох.

Список использованной литературы

1. Асафьев Б.В. А.Д.Кастальский: Статьи. Воспо­минания. Материалы. М., 1910.
2. Асафьев Б.В. [подписано B‘as]. А.Кастальский. Духовно-музыкальные сочинения: Нотография. М., 1916.
3. Беляев В.М. Основы народного многоголо­сия. М., 1948.
4. Дмитревская К. Русская советская хоровая музыка. Выпуск 1. М.: «Советский композитор», 1974.
5. Зверева С.Г. Александр Кастальский: Идеи. Творчество. Судьба. М.: Вузовская книга, 1999.
6. Зверева С.Г. А.Д.Кастальский // История рус­ской музыки: в 10-ти томах. Том 10А. М.: Музыка, 1997.
7. Зверева С.Г. Александр Кастальский. Статьи, материалы, воспоминания, переписка. М.: 2006.
8. Зверева С.Г. Александр Дмитриевич Касталь­ский: судьба церковного композитора на переломе эпох. Электронный ресурс.
9. Кастальский А.Д. О моей музыкальной ка­рьере и мои мысли о церковной музыке. // Музы­кальный современник, М., 1915, №2.
10. Кастальский Александр Дмитриевич. Му­зыкальный энциклопедический словарь. М.: Совет­ская энциклопедия, 1990.
11. Компанейский Н.И. А.Д.Кастальский. По по­воду 4-го выпуска его духовно-музыкальных сочине­ний. // Русская музыкальная газета, М., 1902, №13-14.

12. Липаев И. О концерте Синодального хора. // Русская музыкальная газета, М., 1898, №4.
13. Особенности народно-русской музыкаль­ной системы. М. — СПб., 1923.
14. Финдейзен Н.Ф. Синодальное училище цер­ковного пения в Москве. // «Русская музыкальная газета», М., 1898, №4.

Источник: www.mepar.ru

---