Автор: протоиерей Аркадий Штейнберг
Продолжаем рассказ об Игоре Константиновиче Фортунатове (1908–1987) – выдающемся ученом: дендрологе, агрономе. Он был искренне верующим православным христианином, прошедшим за свою веру через аресты, заключение, ссылку. Игорь Константинович помог очень многим прийти к Богу, открыть для себя красоту и глубину православной веры.
Это произошло в 1928 году. Игорь Константинович Фортунатов (далее – И. К.), студент Тимирязевской академии, вместе со своим другом-единомышленником решили посетить кавказских подвижников, о существовании которых слышали в Москве. Его друг Александр (1), находившийся в духовном поиске, с радостью согласился принять участие в этом непростом предприятии. Путешествие было столь необыкновенным и чудесным, что рассказ о нем может показаться сказкой в прямом смысле этого слова. Однако он показывает неисповедимое действие Промысла Божиего, благополучно проведшего молодых христиан, взыскавших Истины и жаждущих правды, через все трудности и опасности предстоящих событий.
Приняв решение о путешествии, друзья отправились за благословением к настоятелю храма свт. Николая «у Соломенной сторожки» о. Василию (2). Это было в июне, после летней сессии, впереди было два свободных месяца. О. Василий попросил их рассказать, куда и зачем они хотят отправиться и на какой срок. Ответы оказались слишком неопределенными. Никаких конкретных сведений о месте назначения у них не имелось, кроме как «на горы Кавказа». Цель «посетить подвижников и пожить у них» тоже могла скрывать некие тайные замыслы. Время пребывания у кавказских подвижников – каникулярные два месяца – тоже вызывало сомнения, учитывая юный возраст паломников и господствующую в стране агрессивную антирелигиозную идеологию. Тем не менее, о. Василий дал свое благословение на путешествие со следующими ограничениями: пребывание у подвижников – не более месяца; направляться они должны не на окутанный романтической дымкой «Кавказ», а в заурядный Воронеж, где им следовало явиться к о. Митрофану (3) (было указано, как его найти); передать ему поклон от о. Василия, рассказать обстоятельства и цель своего путешествия и далее следовать его благословению на дальнейший путь или отсутствию оного. Кроме того, раз уж они хотят «попробовать» монашеской жизни, то следует прежде всего обратить на главное в ней, то есть на послушание, и неукоснительно следовать ему.
Заметим, что Кавказ был выбран не случайно. К 1928 году в СССР не осталось ни одного действующего монастыря, все они были закрыты, а насельники разогнаны. Было, однако, известно, куда тайно уходили изгнанные за Христа, чтобы, собравшись, продолжать свои монашеские труды. Одним из таких мест и был Кавказ в силу его труднодоступности и удобства для подвижнической жизни. Кроме того, отдыхающие на черноморском побережье студенты вряд ли вызвали бы особые подозрения у компетентных органов. Обращение к о. Василию также было не случайным. Храм у Соломенной сторожки располагался рядом с Тимирязевкой, и приходская община состояла в основном из научной интеллигенции, немалую часть которой составляли верующие студенты.
Итак, получив благословение, друзья отправились в Воронеж. Найдя о. Митрофана, они провели у него несколько дней. Это был замечательный священник, получавший откровения от Бога и стяжавший дары исцелений и прозорливости. И. К. рассказал о некоторых особенных малоизвестных чертах о. Митрофана. Как-то вечером он подозвал к себе И. К. и попросил в полночь подняться на чердак его большого дома. Тот послушно выполнил просьбу и к своему удивлению застал батюшку в облачении, стоящего напротив открытого окна среди огромных куч огурцов, заполнявших весь чердак. Как только пришел И. К., началось служение полунощницы. Когда молитва закончилась, батюшка разоблачился, сел на огурцы и пригласил И. К. последовать его примеру. Затем началась беседа, и он рассказал кое-что о себе. Оказалось, он уже много лет неопустительно соблюдал правило чтения полунощницы в полночь. И дважды в это время он сподоблялся откровения от Господа. Первый раз он увидел через то самое окно, за которым текла река Воронеж и перед которым он обычно молился, что весь город охвачен огнем, а вдоль дороги за рекой непрерывным потоком с грохотом и лязгом идет военная техника. «Может быть, это такие ночные маневры?» – подумал он. Но причем тогда этот ужасный пожар? Он немедленно спустился вниз, чтобы что-то предпринять, но оказался ночью на улице, в одиночестве и в полной тишине. Город мирно спал, погруженный в ночную тьму, пожаром и не пахло. Немного подумав, о. Митрофан поднялся на чердак и подошел к тому самому окну… Ужас! Весь город горит, а за рекой грохочущие танки, машины с прицепленными орудиями, грузовики с солдатами. Он понял, что это видение. «Господи, что это?» – вопросил он, и услышал строгий голос: «Так будет». – «Господи милосердный, спаси нас грешных и помилуй! За что нам такое наказание? Что можно сделать, Господи?» – «Так будет», – повторил голос. – « За то, что народ развратился, за преследование духовенства и разорение храмов, и за разорение и осквернение Задонского монастыря».
На этом видение вдруг закончилось, спящий в ночной темноте и тишине город пришел в свое прежнее состояние, никакого лязга, никаких танков, никаких солдат – всё стало как было.
«Так что вот чего нам ждать и к чему готовиться», – закончил он. И после паузы: «Но это не всё, было еще одно видение. Как бы я в каком-то городе, идет война, но какая-то странная: летают самолеты, очень много, страшный рев, падают бомбы, повсюду валяются убитые солдаты и простые люди, но все дома стоят целые. Никаких разрушений, а все люди убиты. Как это возможно? Этого я не понял».
Но была ещё одна тема, которой он коснулся и которая раскрыла его удивительный для нас подвиг. У о. Митрофана была очень большая семья – 16 родных детей. Это сейчас само по себе кажется подвигом, а тогда было делом вообще-то обычным. Но батюшка стал напрямую говорить о том, что могло нас смутить: «Вы люди молодые, не соблазняйтесь обо мне. Вы можете услышать от других, да и сами подумать, что такое количество детей – свидетельство моей невоздержанности по отношению к жене. Это не так. Мы с женой в самом начале нашего супружества положили такое правило: если мы решим родить ребенка, накладываем на себя недельный (4) пост и в это время постоянно молимся о даровании нам чада. И потом один раз соединяемся. И каждый раз Господь посылает нам ребенка. А всё остальное время мы живем, как брат с сестрой. Так что сколько раз мы были вместе за всю жизнь, столько у нас и детей».
О. Митрофан благословил друзей на дальнейшее путешествие, но отправил их прежде в Ростов к прозорливому старцу о. Иоанну (5) с просьбой молитвы о нем и передачи от него поклона, что студенты и выполнили. А кроме того, велел испросить у старца благословение на продолжение путешествия на Кавказ, и как он благословит, так и поступать. В свою очередь он благодарил за поклон о. Василия и сократил время пребывания у монахов с месяца до трёх недель, считая, что и этого будет довольно.
Вскоре наши паломники оказались в Ростове и нашли дом отца Иоанна. Перед домом была скамеечка, на которой располагались ожидающие приема старца. О. Иоанн в это время принимал посетителей на открытой площадке, находившейся на уровне второго этажа, к которой вела довольно крутая лестница, так что находящиеся внизу у скамеечки не видели и не слышали того, что происходит на площадке. Так же и с площадки не было видно, что происходит внизу. Вновь пришедшие разузнали, как проходит прием, и стали устраиваться в конце очереди на скамейке. Вдруг сверху раздался громкий и по-юношески веселый возглас: «А ну-ка позовите сюда москвичей Игоря и Александра!» Так проявившаяся прозорливость старца мгновенно расположила к нему прибывших, и последовавший теплый радушный прием показал, что здесь ничего иного и быть не могло. О. Иоанн с благодарностью принял приветствие о. Митрофана, пригласил переночевать, а наутро отпустил Игоря и Александра в дальнейшее путешествие. Благословение же его было таким: ехать в Сухуми, а далее справиться на месте; время пребывания у монахов – две недели, не больше.
По дороге в Сухуми друзья остановились в Сочи и там познакомились с иеромонахом Онисимом, которого И. К. называл «Олег на Змейке» (6). По приглашению о. Онисима они провели несколько дней в его пустыньке в горах в 20 км от Сочи, а затем отправились в Сухуми. По-видимому, там для них определилась цель путешествия – селение Псху (7), находившееся в 80 км от города по направлению «в горы». Но чтобы туда попасть, в монастыре свт. Иоанна Златоуста в Команах (8) следовало найти проводника – иеромонаха Варсонофия.
Храм в честь Усекновения главы Иоанна Предтечи в монастыре в
Псху, Абхазия, наше время. Фото: www.sputnik-abkhazia.ru
В Команы Игорь и Александр прибыли накануне праздника Успения Пресвятой Богородицы и сразу же направились в монастырь. (9)
«Шла праздничная всенощная, заканчивалась вечерня. Освоившись в полумраке храма, мы обратились к двум
стоящим неподалеку монахиням с просьбой помочь найти о. Варсонофия. Услышав в ответ, что “он обязательно придет”, остались ждать. Служба тем временем шла своим чередом. Закончилась вечерня, погасли свечи, и в сгустившемся сумраке зазвучало неспешное монашеское чтение шестопсалмия. Вдруг мимо нас беззвучно и легко, как бы не касаясь земли, повитый движением воздуха от развевающейся мантии и тонким благоуханием быстро прошел некто и мгновенно скрылся в алтаре. Монахини едва заметным движением дали понять, что это он, тот самый, кого ждали. Тем временем шестопсалмие завершилось, начали зажигать свечи, служба шла своим чередом, и после полиелея и Евангелия, на чтении канона он вышел из алтаря, на секунду задержался около тех двух монахинь и, более не останавливаясь, вышел из храма. Служба закончилась. Монахини подошли к нам и передали, что мы должны быть ровно в полночь за оградой справа от ворот, несколько отойдя от них. Немного отдохнув после службы, ровно в полночь мы вышли за монастырские ворота в ночную тьму: небо было чистое, южные звезды светили ярче, чем в северных широтах, луна еще не взошла, и темень была такая, хоть глаз выколи. Наощупь отойдя от ворот, мы, ничего не видя, почувствовали, что рядом находятся такие же тени, как и мы сами, в полной темноте и тишине ожидая, что вот сейчас начнется то, ради чего все присутствующие предприняли столь трудное и вместе с тем благодатное и радостное путешествие. Наконец послышалось тонкое благоухание и легкое движение воздуха от развевающейся мантии. Это был отец Варсонофий. Инструктаж был краток.
– Вы знаете, куда мы направляемся. С этого момента до прибытия на место все находятся в полном послушании проводнику. За нами следят. Путь непростой, нас ожидают пять серьезных испытаний. Мы движемся единой группой. Отставшие должны будут не пытаться догнать основную группу, но самостоятельно возвращаться назад в монастырь. Ждать у нас возможности не будет. Идем быстро и молча. О курении не может быть и речи, без благословения – не только никаких разговоров, но даже посторонних звуков. Максимально тихо. Если кто-то не согласен или боится, сразу возвращайтесь в монастырь.
Наше глубокое и сосредоточенное молчание означало полное согласие и готовность к послушанию.
– Помолимся … Теперь проверьте обувь и амуницию. Чтобы ничего не болталось, не стучало, не натирало. Идите за мной по дороге вдоль ограды, затем еще метров 50, там остановимся и соберемся.
Первое задание было легко выполнено.
– Сейчас будет первое испытание. Слева от нас очень крутой подъём. Скользкий известняк, покрытый стелющимся колючим кустарником. Рассредоточьтесь, чтобы не мешать друг другу. Быстро поднимаемся наверх.
Через час мы собрались в небольшом лесочке наверху. У всех исколоты руки и ноги, местами порвана одежда. Вынимаем зацепившиеся колючки. Эти 200 метров подъема были настоящим испытанием, с которым более-менее благополучно все справились. Подойдя к кромке леса, мы оказались перед широким ровным пространством, которое теперь предстояло преодолеть. Казалось, что на этом отрезке можно будет слегка отдохнуть после быстрого колючего подъёма. Как вдруг…
– Братья и сестры, перед нами следующее испытание. Это небольшое плато нам нужно преодолеть до восхода луны, то есть минут за сорок. Если взойдет луна, а мы не успеем, то будем видны как на ладони и выдадим себя. Это примерно два с половиной километра, которые нужно пробежать. Напоминаю о полной тишине. Господи, помоги!
Ни о каком отдыхе не было и речи. В норматив мы, конечно, не уложились, но до лунного восхода успели скрыться с этого опасного пространства. Немного развиднелось, и открылась дорога, завернувшая за гору, позволившую нам остановиться и отдохнуть, пока луна не скрылась, и мы продолжили свой путь до рассвета. И так нам приходилось идти по ночам за редким исключением, а утром останавливаться на ночлег.
Однако нас ожидали ещё три испытания. Два первых – это две пропасти в несколько десятков метров, по дну которых неслись горные речки, своим шумом предупреждавшие путешественников о своей решительности и несговорчивости.
Чтобы перебраться на другую сторону была предусмотрена дорога – огромные деревья, ведущие на другую сторону. Чтобы перебраться туда и продолжить наш путь, необходимо было на первой пропасти держаться за заботливо натянутую на уровне головы тонкую проволоку над первой речкой, то есть пропастью. При этом ни в коем случае нельзя было посматривать под ноги, но идти наощупь и смотреть только прямо перед собой. Проволока очень помогала, но страха всё равно все натерпелись. Вторая речка (пропасть) была похожей на первую, за одним исключением – отсутствовала проволока. Теперь нужно было использовать торчащие из дерева громадные обрезанные ветви и ощупью (ногами) пробираться на другую сторону. Постепенно мы подымались в горы и наконец достигли начала ледников. По снегу и льду идти было не с руки, пришлось идти по камням, что тоже было непросто, ноги оказались совсем не приспособленными к такой дороге, всё время “выворачивались“, и приходилось несколько раз садиться и отдыхать. В конце концов все наши испытания закончились и мы прибыли в Псху.
Это была по виду деревня, но дома отстояли друг от друга непривычно далеко. Отец Варсонофий благословил нас “устраиваться”. Все разбрелись по этой “деревне”, которая чем-то была похожа на древнюю “пустынь”, и стали просить благословения на возможность остановиться здесь и быть принятыми хозяевами. Мы с Александром пошли вместе и попросились на постой к встретившему нас монаху.
Это был отец Арсений. Он жил не один – с ним был послушник, как казалось, лет шестнадцати. О. Арсений согласился нас принять с условием беспрекословного “монашеского” послушания. Нам не надо было ничего объяснять, мы были готовы к такому повороту. Первое послушание, с которым мы столкнулись, – немедленно разуться и оставить в уголке свои вещи. Отрок был послан немедленно вскипятить два ведра воды. Как только кипяток чуть-чуть подостыл, нам было благословлено засунуть туда наши бедные ноги и там их подержать. Пришлось подчиниться. Наш добрый (без иронии) хозяин успокоил нас, объяснив, что если мы откажемся от этой “водной процедуры”, нам придётся месяц лечить наши ноги, разбитые из-за хождения по льду и камням. Мы, естественно, смирились – пришлось принять это как первое “монашеское” послушание. После этой необходимой лечебной процедуры мы были приняты и благословлены на возможность остаться здесь.
Фото: kefline.ru
По ходу разговора-знакомства мы стали понимать, как устроена здешняя жизнь. Монахи и послушники постоянно находятся в трудах по будням. В середине субботы этот порядок отлагается, и братия готовится к всенощной. После всенощной – исповедь. В воскресный день – литургия и Причащение Святых Таин. И так всегда. Бывают и исключения из этого правила – таким оказался наш приезд. По ходу беседы вода (кипяток), оказавшаяся для нас целебной, произвела своё врачебное действие, и мы поняли, как отец Арсений нас выручил, фактически спас, за что мы его впоследствии непрестанно благодарили. Как устроились в Псху наши спутники, мы почему-то не вспоминали, настолько нас полностью захватили новая обстановка и порядок открывшейся нам жизни. Всё оказалось настолько просто и естественно, что нам не было нужды как-то привыкать или встраиваться в новую жизнь, которая мгновенно стала для нас естественной и привычной, как будто мы всегда здесь жили.
Мы не говорим здесь о молитвенных правилах, утренних и вечерних, к которым мы сразу же привыкли, как будто всегда совершали их вместе с братией. То же относится и к естественным трапезам. В конце концов, благодаря отцу Арсению, мы совершенно свыклись с нашей новой жизнью, которой теперь руководил наш пастырь, но лучше – отец. Он благословил нам познакомиться с другими монахами, спасавшимися здесь. В общем, мы оказались в настоящем монастыре со своим порядком и уставом. Нам так понравилось здесь, что в какой-то момент мы, не сговариваясь, вместе упали на колени с просьбой остаться здесь – жить здесь с отцами и открывшимся нам послушанием. Батюшка так же просто, спокойно и естественно отказал нам в этой милости, объяснив, что они здесь никого не принимают из вновь приходящих, кроме тех монахов, которые пришли из разогнанных монастырей. Исключением стал его отрок-послушник, который остался один как перст в этой жизни и был принят на послушание по благословению старцев на жительство в келье с отцом Арсением. Нам же было благословлено пожить здесь неделю, а затем возвращаться в Москву на ПМЖ, не исключая из своей жизни того духа, к которому здесь прикоснулись. В дальнейшем мы посетили ещё некоторых отцов, которых Господь привёл в это благословенное место для спасения. Мы хотели всё же ещё раз попытаться упросить отца Арсения разрешить нам остаться здесь, но получили безоговорочный отказ. «Мы здесь ненадолго», – сообщил нам старец. Нам открыто, что год, максимум два мы ещё будем наслаждаться этой тишиной и благодатью. Затем весь этот временный покой будет отнят. Слава Богу за всё! Теперь идите, посмотрите настоящих отцов, которые спасаются в этом благодатном месте. Возможно, и почерпнёте что-то полезное, что впоследствии пригодится в вашей жизни для устроении её в духе православия.
Мы смирились. Побывали у других отцов. Были на службе, исповедовались, причастились. Из отцов особенным показался нам иеромонах Феодосий из бывшей братии Киево-Печерской лавры. Это был учёный монах, соблюдавший дистанцию в общении и державший себя суховато. Ни на какие «трудные вопросы» он не отвечал, хотя нам было интересно что-то узнать о нем.
В один из дней нашего пребывания у отца Арсения он вывел нас из Псху и подвёл к огромной, почти вертикально возвышающейся гранитной скале и открыл то, что оказалось скрытым от наших взоров. Мы, – сказал батюшка, – не монахи. Мы простецы. Вон там – и указал рукой наверх – живут настоящие отцы. Монахи. Мы их и не видели. По их благословению, по каким-то тайным тропам, один-два раза в неделю туда, к их месту пребывания, подымаются два монаха, принося им пропитание. Кроме них подняться туда никто не может. Так что можете туда даже не смотреть, не нужно. Это Отцы. Преподобные. Старцы.
Этим можно закончить описание нашего пребывания в Псху. По благословению отцов и, главное, – самого отца Арсения, нашего духовного отца, мы благополучно возвратились в Москву. Это посещение запомнилось нам на всю жизнь. По его же благословению и по опыту той жизни, к которой нам довелось прикоснуться, всё в нашей жизни изменилось. Последствия этого открывались в дальнейшем. Удивительно, что те, с кем нам довелось повстречаться во время этого путешествия, много лет спустя, вновь появились в нашей жизни, если и не лично, то чудесным образом нам стали известны дальнейшие обстоятельства их жизни. Но это уже не относится к рассказу о том святом месте, которое именуется Псху».
1) Протоиерей Александр Кривоносов, скончался 05.07.1971 г. Был дважды осужден за веру, провел в совокупности восемь лет в лагерях. Был одним из ближайших помощников и сослужителей прп. Севастиана Карагандинского. В конце жизни написал книгу «Исповедь жизни» (опубликована), в которой описано это путешествие. Его описание несколько отличается от рассказа И. К. Фортунатова. Тем не менее я решил отказаться от соблазна составить некую синтетическую версию и в точности, насколько возможно, изложил слышанное мною из первых уст.
2) Священномученик Василий Московский (Надеждин). Скончался на пути в ссылку в Соловецкий лагерь 29.02.1930 г.
3) Протоиерей Митрофан Бучнев. Служил в Воронеже, скончался в ссылке 22.03.1930 г.
4) Или двухнедельный – точно не помню.
5) Протоиерей Иоанн Домовский, 90-летний старец, скончался в конце 20-х гг. XX века от тяжелой болезни.
6) Иеромонах Онисим, в миру Олег Владимирович Поль (Бурданов); в это время подвизался в районе Сочи – «на Змейке». Расстрелян летом 1930 г.
7) У о. Александра – «Псхе».
8) В 12 км от Сухуми по дороге на Псху.
9) NB: с этого места рассказ будет вестись от первого лица – И. К.
- О книге монаха Симеона Афонского «Птицы небесные или странствия души в объятиях Бога»
- Беседа с игуменом Кириллом (Федотовым) о монашестве
